разницы во времени они на ногах уже сутки. Тут же захотелось спать. Глаза слипались и Юки даже чуть пошатнулся.
Встряска взбодрила.
Отряд напряженно замер. Юки начал было придумывать оправдания — лишней остановки ему не хотелось — но вдруг осознал, что вокруг слишком шумно.
Птицы.
Над головами горланили птицы.
— Нас же сейчас подбросило? — нервно спросила Накамура. — Подбросило, да?
— Я думал, только меня шатнуло, — неуверенно отозвался Юки.
— Тгещина. Вон.
Жак-сан указал на землю в паре шагов впереди. Лесную подстилку медленно и неуклонно разрывала трещина в земле. Корни её едва сдерживали. Вот разорвался кустарник, и всё остановилось.
Дядя Такеши очнулся первым. Буквально за шкирку толкнул вперед стоявшего рядом Жака, потянул следом Накамуру:
— Оползень! Бегом, надо выйти из русла!
Сайто и Юки бросились следом, перескочив через трещину. Их проводил тихий рокот горы. За спиной упало дерево. Целая плита земли провалилась вниз вместе с ними, Накамура споткнулась, едва успела сгруппироваться и пропахала землю плечом. Юки помог ей подняться, но они всё равно отстали. Сайто по инерции пробежал на пару шагов вперед, обернулся.
За спиной с шумом и треском пролетел первый валун, потекла река грязи. Почва снова просела.
— Быстрее, ну! — дядя и Жак-сан тоже заметили задержку, но они уже успели подняться с утопающей части земли.
Ещё один рывок.
Всего рывок.
Сайто прыгнул и столкнул их с Накамурой обратно:
— Поздно!
Второй ручей из камней, земли, песка и щебня отрезал всех троих от выхода. Спасибо Сайто — не снёс вниз с уступа.
— Там! Камень!
Накамура дернула за локоть и по наитию Юки поставил барьер. Такой мощный, какой смог.
[СТ: 241/1360]
Обломок скалы с двухэтажный дом врезался в прозрачную стену. От барьера посыпались искры, но он выдержал. Что-то кричал дядя Такеши, ругнулся Сайто. Грохот сносил, растворял в себе звуки. Приходилось орать что есть силы:
—…мост или что-нибудь⁈
— Не могу! Я держу камушек!
— И долго удержишь?
— Нет!
[СТ: 141/1360]
— Стамина почти в нуле!
Барьер как раз заискрил. Золотой молнией пробежала трещина…
[СТ: 41/1360]
Земля снова дрогнула, потекла под ногами. У Накамуры по-прежнему был активен щит. А вот Сайто ничего не спасёт, когда барьер лопнет.
Нужно время.
Ещё пара секунд.
Хватит даже одной — щёлкнуть пальцами.
[«Щит Жизни» деактивирован. Восстановлено 50ХП и 176СТ]
[Поддержка «Барьера» отменена]
Без подпитки барьер проживёт секунд пять. Достаточно, чтобы…
Земля ушла из-под ног.
Их не снесло, нет. Небольшой островок безопасности просел, обрушился вниз прямо в пасть не пойми откуда взявшегося провала. Юки успел заметить голубоватый отсвет эмнидов на дне. Набросил на Сайто щит. Дотянулся, прижал к себе Накамуру.
Увидел, как друг тяжело рухнул чуть дальше, на уступ-ответвление пещеры.
Сверху посыпался песок. С глухим ударом исчез свет — должно быть «камушек» закупорил пролом.
Секунда полёта.
Мгновение боли.
Вспышка защитного артефакта. Автоматика опоздала.
Затем — темнота.
— Готовы к приёму данных два-ноль, проверьте.
— Всё верно. Не забудьте наладить запасной алгоритм расчётов. Скорее всего, нам ничего не достанется, кроме пульса и оксиметрии.
— Это же почти ничего.
— Во-от это ничего нам и надо натянуть на все возможные расчёты, — Федерико, он же профессор Ито, лидер группы, развёл руками. — Ничем не могу помочь: задача стоит тем самым местом, каким господин Аткинсон её поставил. Я же предупреждал, что мальчишка не подписал согласие.
— Много у нас времени на доработку?
— Часа три, если отряд идёт как запланировано. Но «как запланировано» бывает редко, так что в твоём распоряжении вся ночь.
Федерико похлопал сотрудника по плечу и оставил мучить алгоритмы. Целый год их команде завидовали остальные, но всё хорошее, как известно, кончается. «Прототип 2−0» пришел в себя, а в месте с ним пришли и завалы работой. Опыт других команд помогал мало, информации было ещё меньше.
На тренировках, где остальные прототипы развивались семимильными шагами, открывая новые возможности, комбинируя их или отбрасывая, Сато Юки застрял фактически в двух навыках. Третий открыл вообще случайно, когда попробовал алкоголь.
В итоге самый многообещающий проект лишь утвердил славу самого «тормознутого». Из-за отсутствия маны даже отслеживание умений было размытым, неточным. В сравнении с тем, что образец показывал в лаборатории, команда сейчас занималась натягиванием совы на глобус.
Очень маленькой совы.
На очень большой глобус.
Чем больше развивалась программа два-ноль, тем меньше она нравилась Федерико. Всё что он мог, это работать и надеяться, что соседним командам удастся закончить задачу по передаче сигнала сквозь разломы. Абсолютная тишина от входа до выхода нервировала всех, кто вёл прототипов, без исключений.
Тем более, иномир неизбежно влиял на каждого из изменённых. Федерико Ито опасался до нервной трясучки тех данных, что вот-вот придут по выходу из разлома «Прототипа 2−0».
Там могло быть всё что угодно.
Ситуацию ухудшала непонятная активность, сигнал, который команда не могла отследить. Один из сотрудников предположил, что случился какой-то глюк, и в Сато Юки задвоилась система, но тогда сигналы были бы идентичны, дублировали друг друга. Этот скорее прятался так, как мог. Определялся лишь изредка, когда Сато Юки спал, а основная система была неактивна.
Из-за недостатка данных Федерико был вынужден скрыть существование сбоя от Вильяма Аткинсона. Не такая уж и проблема: исследовательский центр подчинялся совету Ассоциации напрямую и ставленники на местах беспокоили мало.
Но врать пришлось Валентину.
А если Валентин об этом узнает, Федерико не отделается простым увольнением.
Потому сейчас он сидел в кабинете и, тщательно обходя защиту, копировал все текущие данные на внешний диск. После этого останется самое сложное: удалить информацию о лишнем сигнале, подделать, действительно выдать за глюк.
Если Федерико это удастся…
Нет, если будет удаваться каждый раз, как приходят «плохие» данные, хотя бы за себя и свою жизнь он сможет не опасаться.
Если сущность сигнала раскроют — будет ещё проще: Федерико просто вернёт данные обратно и предоставит Валентину полный отчет.
И ещё проще будет, если два-ноль вдруг погибнет. С такими боевыми навыками у него были все шансы не пережить разлом выше уровня В. Федерико Ито не был злым по своей натуре, но собственное здоровье беспокоило его куда больше, чем подопытный мальчонка из далёкой Японии.
Вязкая жидкая темнота не была сном и не была забвением. Юки осознавал себя, его раздирала боль. Рука не двигалась. Наверное, была сломана. На каждый выдох лёгкие сжимало стальное кольцо, и новый вдох давался всё трудней. Во рту стоял привкус крови.
Здоровье ещё было.
Выносливость кончилась.
Это последствия? Разве он не должен был посекундно терять ХП до тех пор, пока выносливость не восстановится до своего минимума? Выносливость вообще могла восстановиться с нуля?
Столько вопросов, но система молчала. Юки вдруг подумал, что системы здесь нет вообще, и его накрыла волшебная эйфория. Будто кто-то открыл клетку и снял ошейник.
Но темнота быстро сожрала радость.
Ни запахов, ни звуков. Только мысли и невесомость.
Юки попробовал открыть и закрыть глаза, заболел затылок… И тут прямо у носа мелькнула тонкая золотая нить. Ещё и ещё, они складывались вокруг него в ленты света, как будто собственная сила Юки струилась наружу. Но ленты были бесконечны, ленты были везде. Лёгким атласом танцевали с ветром, шелком струились с водой, петлями росли из земли. «Ближний поток» — вспомнил Юки сказанное им самим ещё у разлома. Тогда объяснение подсказал его невольный сосед. Сейчас сосед молчал, и Юки медленно, сквозь боль и сонливость, догадывался до всего сам.
Свет услышал, откликнулся.
Одна из лент вильнула к Юки, мельком коснулась сломанной руки — и боль утихла. В том же трансе, в каком впервые лечил человека, Юки протянул ладонь, позволил свету оплести пальцы. Аккуратно, чутко, как любопытному котёнку. Ленты были живыми и не были одновременно. Они
